Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]
Сын Прыгуна в пол дня собрал все, что нужно было старику, а людомара, всхлипывая, приготовила напиток, который в Чернолесье называли каплей жизни. Настой собирал все силы, которые оставались в теле в один мощных комок энергии. Его хватало на несколько дней. После этого несчастный умирал.
Шкуры, в которые был одет Светлый быстро затерялись среди листвы. Шорох его шагов еще долгое время долетал до слуха Сына Прыгуна.
Неожиданно людомар понял, что то немногое, что связывает его и всех людомаров со старым Чернолесьем и есть Светлый. Охотник остро почувствовал параллели между состоянием леса и состоянием самого старого представителя из его народа.
Лес не выстоит без людомаров, подумалось Сыну Прыгуна, но выстоят ли людомары без леса?
Глыбыр из Боорбрезда
Пир был в самом разгаре. Дробно гремели барабаны, играли дудки, перестукивали своими палочками рикоты — самый любимый брездами инструмент. Посреди зала шла бешенная пляска, от которой ближайшая мебель подскакивала на добрую половину ладони, а от посуды шел такой грохот и звон, что могло показаться словно бы по ней лупили что есть мочи невидимые музыканты.
Обстановка была самая что ни на есть раскрепощенная. Вино лилось рекой настолько же широкой, как и та, что протекала под стенами замка и через каждые несколько мгновений принимала в себя отходы пира: то обглоданные кости, то поломанные деревянные плошки, а иной раз и дико орущего участника пира, проспорившему кому-либо что-либо.
Луна устало смотрела с небес на эту каждодневную вакханалию и печально ополаскивала в воде реки свои лучи-руки, которыми мгновенье назад обласкивала потную лысину кого-либо из гостей.
Свечение кристаллов, воткнутых в искуснейшим образом выполненные подставки, освещало все действо и лицо того, кто сидел во главе столов, стоявших кругом вдоль стен залы.
Сидевший широко, но бессмысленно улыбался; таращил глаза то на танцующих женщин, трясущих своими соблазнительными телесами, то на свет кристаллов, то на луну, часть которой он видел в окне напротив себя.
Нельзя сказать, что пиршество возглавлял человек уродливый, но и красавцем его однозначно нельзя было назвать.
Брезды вообще производили весьма разностороннее впечатление на тех, кто их видел. В их расе, как ни в одной другой осталось заметно перемешивание кровей, которым брезды никогда не брезговали. Представители их расы нравились и олюдям (пасмасам, людомарам, дремсам, холкунам и эврам), и грирникам, и саарарам, и даже тааколам (если брездом был карлик). Были среди брездов и ярко-рыжие великаны, способные с одного удара уложить разом нескольких дремсов, были и черноволосые стройные ловкачи, лазившие по деревьям не хуже людомаров, были и беловолосые пройдохи, промышлявшие стрелковой охотой и наемничеством, с одной стороны, но и занимавшие высокие посты, с другой. Было много помесей, форматов и подвидов, — такое разнообразие, какое не снилось ни одной другой расе.
Брезды были самыми развитыми на Синих Равнинах. Они держали в своих руках производство лучшего оружия, контролировали почти все торговые пути через свои земли, и не давали ордам каннибалов-грирников и разбойникам саарарам проникнуть на Великое Прибрежье со стороны Подводного перехода. Они же держали контроль над Синей Тропой — одной из двух безопасных дорог, которая вела от Прибрежья через Черный лес к Предгорью.
Несмотря на свою силу, брезды отличались неспокойным нравом перемешанным с повышенным чувством собственного достоинства. Именно поэтому не прошло и сотни лет с момента их появления, когда этот сильный и воинственный народ начал раскалываться на множество осколков.
Так появились брезды-великаны, брезды-плюгавые, брезды-белые и брезды-короткие.
Брезд занимавший почетное место во главе пиршества прозывался на Синих Равнинах Глыбой, был не менее шести локтей ростом, трех локтей в плечах и с такими мощными и длинными руками, какими можно было без труда валить деревья. Этим он, кстати, занимался многие годы до тех пор, пока его не выбрали боором.
Мало кто смог сказать, глядя на него, что он очень не доволен собой. Между тем, это было именно так. Глыбыр в который раз давал себе клятву не напиваться до "остановки глаз". Ему очень не нравилось то состояние, в которое он всегда впадал, когда перепивал. Его глаза, вдруг, становились очень тяжелыми. Такими тяжелыми, словно бы это были не глаза, а пни столетных синих дубов, которыми очень славилась местность вокруг замка.
Вот и теперь, перепив, они сидел и хмуро смотрел на луну. Ему совершенно не хотелось на нее смотреть, но именно на ней его взгляд вошел в цикл "остановки глаз".
— Шта-а мне эта луна? — медленно перемалывал он языком свои мысли. — Пляшут. Туда надо смотреть.
Он еще и потому не любил это состояние, что становился чрезвычайно тупым. Он и так считал себя не очень умным, ну а после выпитого и вовсе становился идиотом.
— Шта-а ты на меня… меня вылупила-а-ась? — просил он луну, и тут же внутренний голос сказал ему: "П…п…перестань говорить на луну!" Он усмехнулся, не перестану. — Шта-а ты вылезла? Брысь вон!
Он не заметил, как раздавил рукой деревянную кружку. Вино из нее бурным потоком устремилось до его локтя, а с него водопадом опало на ляжки и пол.
— Мокро, — донес он сам до себя и разозлился. — А ну-у, пусти меня! — пробурчал он луне с трудом поднимаясь.
Он не ожидал, но луна напоследок лучом из-за кромки окна так приложила его между глаз, что он потерял равновесие и груздем повалился на пол к еще нескольким десяткам таких же как он сраженным на повал.
Ни он, ни кто другой кроме стражи не услышали в тот момент, что в ворота замка глухо постучали.
****
Замок Боорбрезд возвышался над Немой лощиной подобно скале. Боорбрезд был первым местом, где поселились брезды много веков назад. Они не зря выбрали это место для своего проживания. Немая лощина по праву носила свое имя. Редки были случаи, когда ее можно было без труда разглядеть полностью. Даже в самый яркий солнечный день по дну лощины стелился зеленовато-сизый туман.
Только истинные брезды находили это место милым их сердцу и живописным. Все остальные жители Синих равнин старались не заглядывать в эту глушь, затертую между невысокими скалами и пологими холмами, отделявшими Десницу Владыки от равнин.
Для тех, кто никогда не был в лощине, она не представляла, на первый взгляд, никакой опасности.
Путь в Немую лощину пролегал по галечному берегу Брездских вод или в простонародье Синего языка — широкой полноводной реки, несущей свои воды из Пасти Боорбогских гор, раздленных Немой лощиной с севера на юг.
Лощина претворяла собой вход в Долину Брездов — исконную вотчину гигантов. Именно ее и защищал Боорбрезд.
Со стороны замок не походил на укрепление, которые можно было встретить во всех направлениях от Боорбогских гор. Он представлял собой чрезвычайно высокую и толстую стену из валунов, скрепленных раствором, состав которого был известен только брездам-гигантам. Стена взбегала от подошвы по отлогим склонам холмов и крепилась обеими концами в стены скал, сделав их своими естественными башнями. В стене, как и в скалах было устроено множество помещений — целый город жил внутри.
Боорбрезд тянулся с запада на восток более двух полетов стрелы и был так широк, что по вершине стены могли проехаться не менее десяти повозок. Со временем брезды обустроили и саму стену, выстроив на ней целую городскую улицу, увенчанную изысканного вида дворцом, сооруженным мастерами-холкунами.
В отличии от подножия, вершина стены была открыта всем ветрам и не ощущала недостатка в солнечном свете. Оттуда, с вершины взгляд наблюдателя всякий раз увязал в клубах тумана, который, частично, поднимался из реки, частично, пригонялся в лощину равнинными ветрами.
Брезды-гиганты вместе с белыми брездами властвовали над Синей равниной. Много веков прошло с тех пор, как они отбили ее у саараров и грирников, загнав последних на Десницу Владыки — небольшой полуостров между Боорбогскими горами и равнинами. Брезды не стали преследовать своих врагов, зная, что Десница Владыки окружена морем, пустынна и плохо обжита. Брезды понадеялись на то, что их враги перемрут от голода. Однако этого не произошло. Саарары приспособились жить в оазисах Десницы, а грирники приучились есть саараров и иную живность, на которую они охотились, доходя до самых Боорбогских гор.
Никто не знал, когда саарары и грирники нашли Подводный переход с Десницы в Темные земли на другом краю Великой воды. На некоторое время они перестали беспокоить равнины и память о них почти совсем выветрилась из голов жителей Синих Равнин, но с недавних пор дальние разъезды коротких брездов верой и правдой служивших гигантам и белым брездам стали доносить об ордах саараров, хлынувших из-за Большой воды на земли Десницы.
